В летнем небе нельзя найти того молока, которое обычно предоставляет зимнее. Собственно, абсолютно ровной голубой глади как в январе, вы тоже не приметите. Где-нибудь обязательно будет рвань, необмётанный конец, заплатка. Но больше всего это небо, особенно в июле, располагает большими массами. Ворочит ими, как хочет, ей богу.
Вне зависимости от прогноза погоды, собственно, как и времени дня, можно углядеть большие воздушные замки, змеи, или просто помятые комки огромного рулона неба, расположенные так, что где-то между наслоениями обязательно да пробьётся луч света. Наиболее выигрышно это дело смотрится на закате, но в утренние и дневные часы тоже наблюдается.
Нигде, как в небе, нельзя разглядеть столь великую мощь пространства.
Именно поэтому так всеми любимы плафоны. Поднимаешь макушку, а там, впереди носа, вовсе и не потолок, а бесконечный пространственный коридор.
Есть, правда, личности более приземлённые. Им главное-контакт с землёй( видимо, потомки Голиафа). Но это тоже безумно важно, не всю же жизнь плевать в потолок.

Так вот. Тема контакта с землёй раскрылась и исчерпала себя в прошлое воскресенье. На Новом Арбате есть вполне неприметный дом, хотя, находится он около единственной и самой главной дороги,и даже с большой натяжкой можно приметить, что в нём семь этажей (не простых, а сталинских). И там, на самой верхатуре, находится мастерская. Арбат с неё как на ладони. Каждый художник хотел бы иметь такую. И мастерская эта не кого-нибудь, а самого настоящего Ливанова.
К творчеству Александра Андреевича прониклась большим чувством не сразу, но характер обработки света, формы, соприкосновения с плоскостью-это что-то фантастическое.
Он полный правопреемник наследия Фаворского (его родители учились именно у этого художника), он же впитал всё. И пересказал своим языком.
Показала ему свои работы, ходила, как в воду опущенная три дня.
Но, как говорится, самый "неходовой" год-он самый интересный.
Думала, забью всё время рисунком (в нём-то хоть что-то смыслю), но в после четврётого дня от "заката до рассвета" я оступилась так больно, что до сих пор саднит. И теперь опять тянусь к графике. А ставить предметы на землю до сих пор не получается.

Как сказал Ливанов:"Тигра может изобразаить каждый-усы и полоски, чего там думать. А вот как он своими мягкими лапами идёт по земле, тихо, бесшумно, ты это попробуй рассказать."

Это было так образно, что даже что-то дрогнуло в сердце. Задел и порвал струну, ей-ей.
Теперь во что бы то ни стало, хочу творить прекрасности. Но это достаточно болезненный процесс, особенно если учесть, что жизнь отнюдь меня не кормит малиной в последнее время.
Поскорей бы всё наладилось.
А вот прекрасности Ливанова.